Отражение космонавтики

Согласно главе госкорпорации, рыночная цена пуска неиспользованной Falcon 9 составляет около 60 миллионов долларов для зарубежных заказчиков, тогда как НАСА данная услуга обходится в 1,5-4 раза дороже. Конкретные оценки попытались сделать в ГПУ. По расчетам российской фирмы, технология многоразовости с экономической точки зрения оправдывает себя только в случае наличия «якорного» заказчика пусковых услуг на внутреннем рынке, которыми в случае SpaceX выступают НАСА и Военно-воздушные силы (ВВС) США. Также в ГПУ уверены, что стоимость страховых выплат для носителей Falcon 9 не превышает такие показатели для ракет Ariane 5 европейского оператора Arianespace и Atlas V американского альянса United Launch Alliance (ULA), совместного предприятия Boeing и Lockheed Martin.

ПЛАНЫ СВЕРХУ :

Выпады «Роскосмоса» в адрес американских конкурентов касаются исключительно SpaceX, но не затрагивают такие американские компании, как ULA и Northrop Grumman. Причина — российская госкорпорация за немалые деньги продает в США ракетные двигатели от Научно-производственного объединения (НПО) «Энергомаш», которые критически важны для выживания этого российского предприятия. Двигатель РД-180 получает первая ступень тяжелого носителя Atlas V от ULA, тогда как силовой агрегат РД-181 устанавливается на среднюю ракету Antares от Northrop Grumman. Неудивительно, что еще в январе 2018 года генеральный директор «Энергомаша» Игорь Арбузов признал, что возглавляемое им предприятие находится в сильной финансовой зависимости от американских заказов. По его словам, зарубежные контракты обеспечивают более половины выручки НПО, тогда как остальное приходится на госзаказ. Тогда Арбузов прямо заявил, что основная часть выручки предприятия формируется из поставок РД-180 и РД-181 в США.


В настоящее время подобные оценки представителей «Роскосмоса» почти перестали выноситься в публичное пространство, что, вероятно, объясняется появлением в июне 2018 года «Кодекса этики и служебного поведения работника госкорпорации». Этот приказ, фактически цензурирующий контакты официальных сотрудников российской космической отрасли с прессой, появился через два месяца после того, как в «Роскосмосе» сменилось руководство. В частности, в кодексе указывается, что работник госкорпорации должен «воздерживаться в публичных выступлениях и публикациях, в том числе в средствах массовой информации, от обозначения стоимости в иностранной валюте (условных денежных единицах) на территории Российской Федерации товаров, услуг и иных объектов гражданских прав».

Нельзя не заметить, что последние заявления менеджмента госкорпорации, в отличие от предыдущих, особенно противоречат сами себе. Во-первых, достаточно странно со стороны ГПУ, в прямые задачи которой входит продвижение среднего «Союз-2», ввязываться в дискуссию о расценках на тяжелый Falcon 9, конкурирующий с такими же тяжелыми «Протон-М» и «Ангара-А5». Наблюдая потерю «Протон-М» международного рынка, можно предположить, что российский провайдер решил заблаговременно начать критиковать Falcon 9 вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, продвижением «Союз-2» на внешних рынках, тем самым готовясь объяснять свою неэффективность демпингом SpaceX. Во-вторых, как уже говорилось, неуместно объяснять отказ от некоего «объединения» со SpaceХ тем, что данная компания является подрядчиком Пентагона. Например, в мае 2020 года Пентагон при помощи Atlas V планирует запустить многоразовый космический корабль X-37, который в самой госкорпорации напрямую называют носителем оружия.

«Мы, соответственно, тоже будем избегать каких-то публичных заявлений, но при этом прекрасно понимаем, что такое может быть, и вполне вероятно, что оружие массового уничтожения, если не дай бог оно будет размещено в космосе, оно может планировать сверху», — поведал про X-37 в октябре 2018 года Рогозин.



Несмотря на такое заявление, в апреле текущего года напоминание об использовании РД-180 американцами в военных целях чиновник назвал «мурлом капитализма во всей своей красе».

От «Сферы» до аферы :


Предложение «объединения» прозвучало в контексте возможного участия России в создании системы околоземных спутников Starlink, развертываемой SpaceX, что категорически невыгодно госкопорации, активно лоббирующей собственный проект «Сфера». Еще в июле 2018 года «Лента.ру» писала, что в создании российской группировки наверняка будут участвовать «Газпром космические системы» (ГКС), возглавляемые Дмитрием Севастьяновым, брат которого, Николай, в январе 2006 года обещал появление в 2015 году российской базы на Луне, где в 2020-м может начаться добыча гелия-3. В настоящее время Николай Севастьянов занимает должность гендиректора Ракетно-космической корпорации (РКК) «Энергия», а ГКС, как в ноябре 2019 года сообщили РИА Новости, приступил к строительству в подмосковном городе Щелково завода для сборки спутников «Сферы». Общая стоимость работ по данной системе оценивается в 540 миллиардов рублей, и пока неизвестно, какую часть данной суммы получит компания, возглавляемая Севастьяновым. Несмотря на высокую аварийность российских спутников, в госкорпорации немало крупных производителей таких космических аппаратов, финансовое положение которых оставляет желать лучшего, в связи с чем в участии ГКС в проектах «Роскосмоса» наблюдается, в лучшем случае, конфликт интересов. Конечно, в госкорпорации всегда могут сказать, что ГКС — это частная компания, которую решил поддержать «Роскосмос», однако данное обстоятельство нисколько не проясняет вышеуказанный вопрос. Тем не менее на фоне информационного шума, касающегося обсуждения финансовых аспектов российской государственной и частной американской космонавтики, есть гораздо более важные вопросы, связанные с ближайшим будущим первой.

ДЫРЫ И КУСТЫ :

В апреле РИА Новости, ссылаясь на имеющиеся в распоряжении агентства материалы госкорпорации, сообщили, что «Роскосмос» захотел в 2,5 раза увеличить финансирование опытно-конструкторской работы «Амур», в рамках которой на космодроме «Восточный» должен быть создан комплекс тяжелого класса под ракету семейства «Ангара». При этом незадолго до этого в госкорпорации заявили, что из-за демпинга SpaceХ на 39 процентов снизили стоимость российских пусковых услуг. В связи с этим возникает вопрос — кто заплатит за подобные обещания «Роскосмоса»? Ответ на поставленный выше вопрос напрямую очерчивает будущее российской космонавтики.

В настоящее время ракеты космического назначения в России производят две компании — московский Центр Хруничева и самарский Ракетно-космический центр (РКЦ) «Прогресс». Последнее предприятие, выпускающее легкие и средние носители «Союз», пока еще считается самой финансово устойчивой компанией «Роскосмоса». По итогам 2019 года эти ракеты запускались 18 раз против 5 пусков «Протон-М» у Центра Хруничева. В 2018 году «Союзы» летали 16 раз против двух стартов «Протон-М». Можно было бы подумать, что качество продукции Центра Хруничева кардинально улучшилось, однако это не так — в апреле РИА Новости, ссылаясь на источник в ракетно-космической отрасли, сообщили, что три находящихся на космодроме Байконур в Казахстане ракеты «Протон-М» из-за обнаружения в них бракованных деталей отправляются для замены компонентов обратно в Москву. В госкорпорации традиционно заявили, что бракованные ракеты были произведены несколько лет назад, а применяемый в настоящее время контроль качества позволил своевременно выявить такие проблемы.

Удивляться здесь нечему — Центр Хруничева на разработку одноразовых ракет семейства «Ангара» за более чем четверть века потратил свыше трех миллиардов долларов, хотя за это же время носители данного семейства (в легком и тяжелом вариантах в 2014 году) летали всего два раза. В настоящее время Центр Хруничева является самым убыточным предприятием госкорпорации, долги которого превышают 80 миллиардов рублей, а Рогозин призывает российскую космическую отрасль найти применение «Ангаре», которую неоднократно называли бесперспективной.

Поддержку «Ангара» получает как раз в результате того самого лоббирования, в терминологии Лоскутова, госкорпорацией интересов Центра Хруничева в ущерб РКЦ «Прогресс». Несмотря на то что ракета в своей тяжелой версии до сих пор не устраивает Минобороны России, московская фирма на омском «Полете» с 2024 года планирует производить по восемь таких ракет в год. По всей видимости, текущая стоимость пуска «Ангара-А5» госкорпорацию не пугает, ведь конкурировать на международном рынке с Falcon 9 почему-то должны носители самарского предприятия, а не московского.

Можно было бы предположить, что РКЦ «Прогресс», который должен в 2020-х годах начать производить среднетяжелый «Союз-5» («Иртыш») и сверхтяжелый «Енисей», получает достаточно средств на такие разработки, однако это не так. В отличие от разбазаренных на создание «Ангары» трех миллиардов долларов, на разработку «Союз-5» выделено 60 миллиардов рублей. Со сменой руководства госкорпорации в мае 2018 года принято решение запускать перспективный пилотируемый корабль «Орел» (бывшая «Федерация») на «Ангаре», а не на «Союз-5». Хотя текущей грузоподъемности последнего носителя недостаточно, чтобы вывести пилотируемый космический корабль к Луне, возможностей первой ракеты для этого тоже не хватает. Между тем грузоподъемности обеих ракет может быть достаточно для запуска «Орла» к Международной космической станции (МКС), а заявляемая стоимость «Союз-5» (менее 40 миллионов долларов) ниже, чем цена «Ангары А5» (порядка 100 миллионов долларов). Ответ на вопрос: «Зачем платить больше?» — напрашивается сам собой. Более того, поскольку будущее «Союз-5» напрямую связано с Казахстаном (страна должна профинансировать работы по пусковому столу «Иртыша» на Байконуре), то нельзя исключить, что любые осложнения во взаимоотношениях двух стран могут негативно сказаться на совместном проекте. Можно было бы надеяться на серийное производство российского Falcon 9, однако и это не так — после завершения летных испытаний, намеченных на первую половину 2020-х годов, планируется выпускать всего по одному «Союз-5» в год.

Фактически это означает, что в то время, пока «Роскосмос», вливая огромные финансовые потоки, пытается «спасать» находящийся последние несколько лет в предбанкротном состоянии Центр Хруничева, другое российское предприятие, «Прогресс», обеспечивающее большинство российских ракетных пусков, находится ровно в том состоянии, которое обеспечивает необходимое производство, но не более. В этом можно наглядно убедиться, посмотрев на публикуемые «Роскосмосом» видео предприятия, например, мартовский ролик производства элементов «Союз-5» в самарском РКЦ в интерьерах помещения, со стен которого отваливается облупленная краска, а также почитав последние сообщения самарской прессы о регулярных коррупционных скандалах в «Прогрессе» и массовых сокращениях сотрудников предприятия.

«Мы не трогали тогда тот куст, который связан с пилотируемой космонавтикой, это периметр кооперации самарского центра», — говорил еще в мае 2016-го Рогозин, комментируя перенос первого пуска с «Восточного», случившийся формально по вине Научно-производственного объединения «Автоматика». Теперь начали «трогать».

КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ :


Исходя из вышеизложенного, заявление госкорпорации о снижении стоимости российских пусковых услуг следует воспринимать как приговор «Прогрессу», а слова о демпинге со стороны SpaceX — как оправдание госкорпорацией собственной финансовой и технологической неэффективности. В настоящее время себестоимость одной ракеты семейства «Союз-2» составляет менее 20 миллионов долларов. Например, в мае 2019 года «Роскосмос» за 10,4 миллиарда рублей заказал у «Прогресса» восемь ракет «Союз-2.1а», которые планируется использовать для запусков пилотируемых кораблей «Союз МС» и грузовиков «Прогресс МС» к МКС. К сожалению, обозначенную сумму увеличивают разгонный блок «Фрегат» и обслуживание пусковой инфраструктуры, в результате чего себестоимость старта носителя приближается к 40 миллионам долларов. Именно по этой причине, а также повышенной, по сравнению с базовыми ракетными ступенями (в случае «Союз-2»), аварийности, использование разгонных блоков в составе перспективных российских ракет следовало бы свести к минимуму.

Оценочная маржа РКЦ от производства «Союз-2» не превышает двух-трех процентов, чего недостаточно не только для сколь-нибудь серьезного развития самарского предприятия, но и покраски облупившихся стен завода. В сложившихся условиях, когда заработанные «Прогрессом» средства фактически распределяются «Роскосмосом» в пользу Центра Хруничева, функция первого — бесперебойное обеспечение пусков «Союзов» к МКС, пока это нужно НАСА и для поддержания «международного престижа» России, проведение пусковой компании на космодроме Куру во Французской Гвиане и поддержка остатков гособоронзаказа. При сохранении текущей поддержки Центра Хруничева к середине 2020-х годов надобность в «Прогрессе» отпадет, а само предприятие можно будет на правах сборочного завода-филиала интегрировать в создаваемый ракетостроительный холдинг или вообще закрыть за ненадобностью.

Восемь лет назад уже высказывались планы по вхождению Центра Хруничева и «Прогресса» в единую «Российскую ракетно-космическую корпорацию». Тогда же самарское предприятие обеспокоилось возможностью поглощения московским. Семь лет назад в РКЦ прямо заявляли, что объединение компаний если и состоится, то не в форме слияния. К чему бы привело такое объединение ракетостроительных предприятий вчера, наглядно видно на примере Центра Хруничева сегодня. Тем не менее создание ракетостроительного холдинга, третьего такого объединения в рамках госкорпорации после завершения реформирования двигателестроительной и спутникостроительной отраслей, значится в основных планах «Роскосмоса». Именно с целью приведения РКЦ «Прогресс» к надлежаще неприемлемому финансово-экономическому состоянию в проекты, с которыми напрямую связано предприятие, внедряется Центр Хруничева. Московский завод не обладает компетенциями в производстве сверхтяжелых носителей, которые со времен СССР выпускались в Самаре (речь о ракетах Н-1 и «Энергии»), а основной костяк высококвалифицированных ракетчиков, связанных с московским заводом, находится в прибыльном подмосковном Научно-производственном объединении машиностроения, которое Рогозин вообще хотел бы присоединить к «Роскосмосу». Именно в проблемах невысокой квалификации специалистов Центра Хруничева, которые второе десятилетие разрабатывают разгонный блок КВТК (кислородно-водородный тяжелого класса) для «Ангары», и заключаются конструктивные недостатки носителей данного семейства.

Стоит отметить, что при сохранении текущей ситуации положение РКЦ «Прогресс» будет только ухудшаться. Кроме вышеуказанных причин, такое развитие ситуации ускорит банкротство компании OneWeb, спутники которой должны запускаться ракетами самарского предприятия, а также потеря РКК «Энергия» монополии в доставке людей на МКС. Вопрос о том, что не так с предприятием, выпускающим созданные Сергеем Королевым ракеты, и почему оно, обеспечивая российские пилотируемые пуски, ничего не получает взамен, в отличие от Центра Хруничева, разбазаривающего средства госбюджета просто так, актуализируется на глазах. Различие получаемого РКЦ «Прогресс» и Центром Хруничева финансирования особенно резко контрастирует с долей, которые носители данных компаний занимают на международном рынке.

Скриншот: Twitter - см. на источнике.

Безусловно, России необходим тяжелый носитель, но цена вопроса, когда за это берется Центр Хруничева, оказывается неприемлемо высокой. Маловероятно, что РКЦ «Энергия» и РКЦ «Прогресс» уложатся в 60 миллиардов рублей, которые необходимы для создания «Союз-5», однако этого и не требуется. Стоит отметить, что разработка последнего преследует скорее не заявленные цели конкуренции со SpaceX, которую «Роскосмос» окончательно проиграл, или работы по сверхтяжелому носителю «Енисей», а поддержку подмосковного «Энергомаша», производителя ракетных двигателей РД-180, от которых отказываются США. То есть и в таком случае декоративная функция, которую в настоящее время выполняет РКЦ «Прогресс», участвуя в реализации эфемерных проектов, вряд ли в ближайшем будущем придаст конкретный смысл существованию самарского предприятия, пока еще выпускающего ракеты, запускаемые с четырех космодромов в трех странах мира на двух материках."(с) Источник: https://lenta.ru/articles/2020/04/30/spacexvsroscosmos/

1. Программа Orion выросла на $539,2 млн из-за переноса срока первого запуска и плохой работы подрядчиков. При этом в ней не произошло смещения сроков первого пилотируемого пуска, который теперь должен будет состояться в апреле 2023 года.

2. Программы SLS и EGS (создание наземного комплекса под новую ракету) выросли на $764,3 млн. В основном рост был вызван проблемами с созданием ракет SLS. Прогнозируемая задержка по работам составляет девять месяцев.

3. Стоимость работ по разработке в интересах программы Mars-2020 выросла на $310,9 млн из-за технических проблем.

4. Разработки по программе Laser Communications Relay Demonstration (LCRD) выросли на $36,8 млн из-за переноса сроков запуска целевого космического аппарата (предполагается размещение полезной нагрузки) с ноября 2019 года до января 2021 года.

5. Стоимость программы ICON выросла из-за 10 месячной задержки в оказании пусковых услуг. В итоге космический аппарат был запущен в октябре 2019 года.

В тоже самое время два проекта показали снижение стоимости, а именно:

1. Проект Lucy подешевел на $8 млн из-за снижения стоимости на оказание пусковых услуг.

2. Проект NISAR подешевел из-за снижения стоимости разработки.

С точки зрения соответствия портфелю проектов NASA требованиям зрелости технологий в отчете GAO отмечено, что:

1. Два из рассмотренных проекта являются технологическими демонстраторами.

2. Три проекта не соответствуют требованиям зрелости технологий.

3. 12 проектов соответствуют требованию TRL>=6.

К положительным сторонам работы агентствам в GAO отнесли то, что после того как было принято решение о производстве космической системы только 18 процентов чертежей нуждаются в переделке.

К 2017-2018 году, когда была создана Госкорпорация, стало ясно, что нужны радикальные меры по реконструкции всей отрасли, чтобы взбодрить ее двигаться вперед. Поэтому работы пришлось ввести сразу по нескольким направлениям. Первое — смена директорского корпуса на более молодой и мотивированный корпус людей, которые понимают, для чего они пришли в отрасль, которые являются профессионалами в высшем смысле этого слова. Многих людей пришлось возвращать, — тех, кто был выдавлен в прошлые годы. Одновременно мы открыли шлюз для молодежи и создали несколько советов молодых ученых, молодых специалистов, дали возможность людям быстрее продвигаться по карьерной лестнице. И это себя оправдало. Сегодня на многих предприятиях главными конструкторами являются ребята до 35 лет.

Второе — завершение всех долгостроев, которые велись годами и без особого результата. Это касается и дальнейшего расширения российского сегмента Международной космической станции, и активизации стройки на космодроме Восточный, наведение там порядка. Сейчас нет негативной информации, которая шла оттуда «эшелонами», когда строилась первая очередь и там работал «Спецстрой».

Третье — открытие новых работ. Создание новой линейки ракетно-космической техники. В частности, это ракета «Союз-5» среднего класса. В Самаре на нашем предприятии уже начали делать элементы этой ракеты.

Это разработка единого семейства двигателей, которые будут использоваться для всех наших перспективных ракет. Это начало работ и завершение эскизного проекта по ракете сверхтяжелого класса. Это организация работы по новому кораблю для изучения дальнего космоса. В 2023 году мы запланировали его летные испытания и пуск с космодрома Восточный.

И, конечно, большая работа по боевой тематике. Сейчас идет подготовка к началу летных испытаний стратегического боевого ракетного комплекса, об этом и Президент говорил в своем послании Федеральному собранию. Мы эту работу не афишируем, но она ведется очень интенсивно.

Ну и, конечно, отдельная тема — исправление финансового положения многих наших предприятий, устранение дублирования работ, сокращение непроизводственного персонала и, наоборот, концентрация производственных фондов, их обновление.

Как результат — прошлый год мы прошли безаварийно...

— По-моему, впервые за 16 лет...

— Именно так.

— Вы сказали о назначении новых людей. А как вы прокомментируете недавнее назначение руководителем ракетно-космической корпорации «Энергия» Игоря Озара?

— Озара я знаю еще, как говорится, по прошлой жизни, когда возглавлял коллегию военно-промышленной комиссии и работал в правительстве Российской Федерации. Игорь Яковлевич — большой умница, человек, который сумел создать, я считаю, самую эффективную нашу интегрированную структуру в области боевой авиации — компанию «Сухой». Это смежная отрасль, для нас очень близкая.

Сейчас развитие пилотируемой программы связано как раз с созданием космопланов. Вы знаете, что и США ведут такую работу. И у нас есть задумка по новому пилотируемому кораблю такого же плана в интересах орбитальной станции.

Поэтому привлечение людей, имеющих колоссальный опыт в авиации, в космонавтику, я считаю, абсолютно оправданным.

И второй момент — он смог создать структуру с очень четкой экономикой. А нам крайне важно, чтобы ведущее предприятие — ракетно-космическая корпорация «Энергия» — стала центром притяжения для всего ракетостроения, которое сегодня пока разбито на четыре составляющие. Нам надо все собирать в единый кулак. Только единым сжатым кулаком можно бороться сегодня с агрессивной конкуренцией со стороны наших западных партнеров. Мы считаем, что новая команда, пришедшая уже в корпорацию «Энергия», покажет в этом результат.

— Какие основные задачи вы поставили перед новым генеральным директором «Энергии»?

— «Энергия» — головное предприятие по стратегическим проектам, с которыми мы связываем будущее отечественной космонавтики. И, прежде всего, ее пилотируемой части. Это разработка ракеты сверхтяжелого класса. В 2028 году она должна появиться. У нас есть полное понимание, как эту ракету сделать. Конечно, это потребует значительных инвестиций, и это будет связано в целом с состоянием экономики нашей страны. Все-таки мы работаем не в «советском космосе», где никто денег особенно не считал и всегда любая просьба выполнялась правительством и ЦК партии.

Сейчас ситуация другая, поэтому надо каждый рубль считать. Тем не менее, мы занимаемся созданием ракеты сверхтяжелого класса и наземной инфраструктуры под нее на космодроме Восточный.

Второе — это пилотируемый корабль «Орел». Мы планируем начать его испытания в 2023 году. Этот корабль рассчитан для всех орбит. В том числе, для дальнего космоса, для полета на Луну. Аналогом его является американский корабль «Орион», который тоже готовится к испытаниям.

Следующие — создание коммерческой ракеты для завоевания рынка космических услуг. Это ракета «Союз-5». Для нее сейчас готовится стартовый стол на космодроме Байконур, это бывший стартовый стол ракеты «Зенит».

И ряд других проектов, в том числе, это и новая орбитальная станция. Сколько еще просуществует Международная космическая станция? Семь лет, может быть десять. Поэтому Россия, как страна, которая всегда была лидером создания орбитальных станций, должна немедленно начать работу по созданию новой орбитальной станции. Какая она будет? Посещаемая или обитаемая? Международная или национальная? Этот вопрос будет решаться в ближайшее время. Но проработка технической стороны этого дела должна быть начата немедленно.

— Дмитрий Олегович, 27-го мая должен состояться первый пилотируемый пуск корабля Crew Dragon компании SpaceX. Если все получится, американцы начнут летать на своих кораблях. Как это скажется на российской пилотируемой программе?

— Мы с большим интересом наблюдаем за тем, как идет подготовка к этому пуску. Безусловно, у нас есть несколько мотивов для этого. Действительно, последние 9 лет, с лета 2011 года, Россия обеспечивала доставку всех международных экипажей — и американцев, и европейцев, и японцев, и канадцев — на МКС. Конечно, мы зарабатывали на этом определенные деньги. Но это была и высокая ответственность, связанная с обеспечением бесперебойной доставки экипажей на станцию. Это нервы, здоровье тех людей, кто отвечал за пилотируемый космос.

Поэтому мы будем очень рады, когда появится альтернативная транспортная пилотируемая система. Это естественный процесс. Я представляю, как в США переживали все эти девять лет, не имея возможности на своих кораблях доставлять астронавтов на МКС. Построить новые корабли было для них делом чести. Если у американцев все получится в названные сроки, будем считать, что одна из важнейших задач сегодняшней мировой космонавтикой решена.

С другой точки стороны, у нас есть большой интерес к технической стороне этого дела, поскольку мы ведем работу по обновлению своих кораблей, по созданию своего корабля «Орел». Закладываем основы для еще одного корабля, который должен будет обеспечивать полеты на низких орбитах, на которых как раз летает МКС.

— Если Crew Dragon начнет летать, Россия сможет усилить свое присутствие на МКС. К тому же, как я понимаю, наконец, должен появиться в составе российского сегмента многофункциональный лабораторный модуль...

— Из-за того, что мы 9 лет подряд возили международные экипажи, мы сокращали свои экипажи до двух космонавтов, а иногда даже один наш командир находился на орбите. Это неправильно. Это сдерживает научную программу на МКС. Кроме того, нам очень остро не хватало дополнительного модуля. Многофункциональный лабораторный модуль был изготовлен еще в середине 90-х годов. А потом началась эта тягучка, когда то одно не получалось, то другое, то откладывали, то передумывали...

Новая команда Роскосмоса взялась за это дело очень активно. Это тяжелая машина, которая должна быть поднята к МКС ракетой «Протон» с Байконура. Мы надеемся, что в ближайшие недели будут завершены испытания этого модуля. Сейчас идут испытания в барокамере в центре Хруничева. Потом модуль будет отправлен на Байконур и дальше начнутся его испытания. Они должны занять примерно 8-9 месяцев. Через год, с учетом завершения испытаний здесь, в Москве, и потом на Байконуре, мы обеспечим запуск этого модуля, который резко расширит возможности российского сегмента МКС.

Хочу подчеркнуть, что будет сложная операция. Надо будет обеспечить пуск и успешное функционирование всех систем, которые обновились на МЛМ за последнее время. Все приборы, двигатели уже новые. Затем потребуется несколько выходов в открытый космос нашего экипажа, для того, чтобы состыковать все кабели и все системы жизнеобеспечения этого модуля.

— Когда вы говорили про нового главу РКК «Энергия» Игоря Озара, вы упомянули слово «космоплан». Из авиации приходит человек, и его работа будет связана еще и с созданием космоплана. О чем идет речь?

— В нашей стране была успешная программа «Энергии» — «Буран». «Буран» в каком-то смысле опередил свое время. Он блестяще осуществил первый полет в автоматическом режиме, с высочайшей точностью сел на аэродром «Юбилейный» Байконура. Но после этого ему не было найдено применение. А потом еще страна развалилась.

Я думаю, что, если говорить о корабле, который должен быть создан для работы на низких орбитах, где летают сегодня орбитальные станции, видимо, надо двигаться в сторону создания пилотируемого многоразового корабля, который так или иначе будет работать в нескольких средах. Сейчас и Роскосмос, и наш головной научный институт ЦНИИмаш приступает к этой работе. Это очень перспективная тема.

— Насколько серьезно, на ваш взгляд, нужно относиться к планам Дональда Трампа поделить Луну?

— Мы должны быть очень прагматичны. Бюджет NASA в 10 раз превышает наш. Мы не можем себе позволять всякие «хотелки», как говорят у нас инженеры. Нам необходимо решить три задачи. Первая — это безусловное обеспечение вооруженных сил России боевыми ракетными комплексами и орбитальной группировкой, которые позволят все видеть, слышать, действовать. Вторая — это повышение качества экономики и качества жизни наших людей. Это развитие интернета, развитие спутникового телевидения, навигации, связи, доступной на всей территории нашей страны и на территории стран наших союзников.

Третья задача — это фундаментальный космос. Это получение знания о происхождении жизни на Земле, о происхождении Вселенной. И одновременно защита планеты от непрошенных гостей из космоса. Я имею в виду астероидно-кометную опасность. Сейчас такой опасности нет, но кто знает, когда она может появиться... а у нас не будет средств для этого.

С этой точки зрения надо очень внимательно смотреть на планы освоения Луны. Мы не должны дергаться так, как в свое время, к сожалению, реагировал Советский Союз на стратегическую оборонную инициативу, когда колоссальные деньги были брошены на фантастическую идею, в итоге не реализованную.

— Программа «Звездные войны»...

— Ну, конечно. Мы должны четко понимать, что Луна нас интересует, прежде всего с точки зрения происхождения ее и сохранения ее, как спутника Земли. И как полигон, на котором мы сможем отрабатывать те эксперименты, которые нам необходимы для работы, например, по астероидам и по дальним планетам. Это взлет, посадка в безатмосферном режиме. Это сама транспортная система, которая позволит доставлять экипажи и грузы. Луна не является для нас конечной целью. И мы не собираемся участвовать в некоей лунной гонке, которая, честно говоря, мне больше напоминает предвыборные соревнования, которые в США ведутся между республиканцами и демократами.

— Мы будем работать с американцами по Луне или у нас будет своя лунная программа?

— Мы в любом случае не допустим приватизации Луны кем бы то ни было. Это противозаконно, противоречит международному праву. Мы уже со следующего, 2021 года, начнем нашу лунную программу. Собираемся отправить первый аппарат — «Луну-25», потом 2024-й, 2025-й год — это орбитальный аппарат «Луна-26», а затем тяжелый аппарат «Луна-27», который начнет бурение на Луне реголита, будет проводить серьезные научные исследования.

В этом году мы планируем принять долгосрочную — на 10 лет — программу развития космической деятельности России, где будут прописаны те мероприятия, которые пройдут, начиная с 26-го года. Это создание более мощного исследовательского аппарата, это строительство посадочного модуля, который необходим, чтобы экипаж корабля «Орел» мог с лунной орбиты обеспечить безопасный спуск на лунную поверхность.

Мы не считаем необходимым слепо идти вслед за американской программой. Луна — это все-таки не конечная остановка, это некая промежуточная станция для отработки прежде всего технологий взлета, посадки в безатмосферном режиме на космическое тело. А дальше эти программы будут обеспечивать наши интересы в отношении изучения астероидов и, возможно, других планет Солнечной системы.

— А идут какие-то переговоры о совместном строительстве окололунной станции? В 2018 году даже были подписаны предварительные соглашения. А потом, как я понимаю, США поменяли стратегию и снова собираются лететь на Луну напрямую, без остановки на станции...

— Честно говоря, мы пока не можем понять все акценты, которые выставляет NASA в своей программе. Пока мы знаем, что они планируют высадку экипажа на Луну. Если речь идет просто о высадке на Луну, то это фактически повторение того, что американцы уже делали полвека назад. Здесь мы не видим «добавленной стоимости» — ни научной, ни какой-то иной, кроме демонстрации флага. Думаю, серьезный разговор по Луне начнется тогда, когда в США пройдут выборы.

— Дмитрий Олегович, последнее купленное NASA кресло в «Союзе» — в корабле, который стартует в октябре. То есть у нас могут освобождаться места в «Союзах» для космонавтов других стран, для туристов. Есть ли понимание, кого мы сможем свозить на МКС за деньги?

— Да, в последние годы мы были вынуждены отказывать и космическим туристам, и другим странам, которые рвутся в космос, у которых есть желание подготовить своих специалистов на нашей территории, слетать на российских кораблях.

Такие страны есть, но я не хочу их называть, потому что это не очень принято до окончательного заключения контракта. У нас этой работой занимается Главкосмос. Могу только сказать, что идут активные переговоры, и некоторые договоренности находятся в высокой степени готовности.